Прежняя горячность окончательно покинула его. Племянник Дельгадо двигался и говорил всё медленнее. Снимал очки, принимался тереть глаза, моргал. Наконец чиркнул зажигалкой, словно в кафе и без того было мало огней, поставил её перед собой. Уставился на загоревшийся фитиль и продолжил, обращаясь больше к Максиму, сидевшему сбоку, чем к Диме, сидевшему напротив:

– Разве не очевидно, что у всех людей по всему нашему крохотному миру одна общая эволюционная цель? Ведь все мы в конечном счёте развиваемся в одном направлении, будь ты дикарь, набивающий соломой черепа своих врагов, или физик, расщепляющий атомное ядро. Это же очевидно…

Аня не переводила. Сосредоточилась на дыхании. И на том, как холод мягко покалывает кончики пальцев. Покалывает макушку и шею. Жар печных углей не мог его побороть, а только усиливал. Словно внутри, в теле, шёл сквозняк из окошка, за которым стыла настоящая зима. А в зале кафе кто-то разговаривал. Кажется, играла музыка. И официанты ходили. И потолок был тёмный, низкий. И Артуро продолжал говорить, не замечая, что никто не переводит его слов.

– Многое кажется нам совпадением… Все эти одинаковые пирамиды в разных, никак не связанных частях древнего света и схожие ритуалы, заставляющие всяких фантазёров говорить об Атлантиде, об инопланетянах и… Нет, нет… Да, о чём это я? Так вот… Ведь очевидно, что это не совпадения, а лишь естественный ход, логичный и неизбежный для всех людей как для одного вида. Мы все от природы выбираем наиболее оптимальные пути развития. Поэтому везде, с оговорками на топографию, проходим по одним и тем же вехам. А конечная цель одна. Конечная эволюционная цель всего человечества и каждого человека в отдельности – познание. Так говорил Серхио. Да и дядя Гаспар так говорил. Разве они были неправы? Разве это не счастье, когда мы принесли и сюда этим безграмотным полудиким индейцам свет своих знаний? Да, цена оказалась пугающей. Индейцы заплатили кровью и золотом. Но разве нам… разве мы не заплатили ещё больше? Разве наши собственные познания не записаны кровью наших предков, да и отчасти нашей собственной?..

– Два часа пять минут, – отозвался Максим.

Его спокойный голос придал Ане сил. Она постаралась выпрямиться на стуле. Увидела, как вяло улыбался Артуро. Увидела, каким бледным он казался над жёлтым огоньком зажигалки. Да нет, не казался. Был. Ни капли крови в его лице.

– Что-то мне дурно, – протяжно усмехнулся Артуро.

Вжал голову в плечи, напряг шею в подступавшем зевке, но так и не зевнул.

– Пойду, что ли, освежусь.

Посмотрел на Аню мутным, невидящим взором.

– Не знаешь, где тут туалет?

Едва скривил губы в улыбке.

– Надо, что ли, лицо ополоснуть.

Сказав это, прикрыл глаза. Сложил перед собой руки – задел зажигалку, и она упала, не погасла, – а потом медленно опустил на руки голову. Словно хотел шутливо показать, до чего устал. Огонёк «зиппо», лазурный вокруг фитиля и грязно-жёлтый на кончике, стал щекотать верхушку его лба, подпаливать короткие волосы.

Долгое мгновение тишины и неподвижности. Жуткий, выворачивающий запах палёных волос.

Артуро по-прежнему лежал на столе. Просто решил вздремнуть.

Максим перехватил зажигалку. Захлопнул её и отбросил в сторону. Она грохнула обо что-то каменное и твёрдое.

Артуро не пошевелился. Он был в обмороке.

Все, затаившись, ждали.

Аня старалась не дышать.

– Пожалуйста, на улицу. Я сейчас тоже… – прошептала она.

И тут Артуро, так и не очнувшись, взвился на месте – глубокая судорога распрямила его тело: от ступней до головы. Артуро откинуло на спинку стула. Ноги, вытянувшись стрелой, угодили прямиком в ножку стола, отчего тот двинулся на Диму с Аней. Опрокинулись и салфетница, и принесённый официантом графин с водой. Вода полилась по хлопчатобумажной скатерти, заструилась на пол.

Ещё один удар судороги, и Артуро боком повалился на пол. Упав, не согнулся, не размяк, а продолжил лежать неестественно вытянутый, напряжённый во всех мышцах разом.

– Готов, – выдавил Дима.

В следующее мгновение Максим уже помогал Ане встать. Она не заметила, как он оказался у неё за спиной. Не заметила и того, как к лежавшему без чувств Артуро подбежали официант и кто-то из посетителей. Они говорили по-испански, однако Аня не понимала их слов. Кто-то из них задел стол, и опрокинутый кувшин подкатился к краю, а потом сорвался. Разбился. И звон стекла был на удивление долгим, глухим.

Стенки воздушного пузыря, защищавшего Аню, истончились, дали течь. Илистая вода подступала к горлу. Звуки отдалились, глаза застила мутная плёнка, и Аня уже готовилась опуститься в липкое бесчувствие, когда ей в лицо пахнуло уличной свежестью. Она увидела перед собой обеспокоенного брата.

– Где Макс? – спросила Аня по-испански и тут поняла, что он стоит сзади. Подхватив её под мышки, удерживает на ногах.

– Пятнадцать минут третьего. Нужно идти.

Дима, бледный, всем весом опирался на трость. Аня с ужасом подумала, что сама сейчас выглядит такой же. Им тут всем досталось. Не хотелось даже гадать, как бы они себя чувствовали, если бы не таблетки. Хотя чего тут гадать. Ане хорошо запомнилось мгновение, когда огонёк зажигалки заструился по обескровленному лбу Артуро.

– Можешь идти? – мягко и в то же время настойчиво спросил Максим.

Ане потребовалось не меньше минуты, чтобы прийти в себя. Она с жадностью приняла от брата сразу три листика коки. Почувствовав, как крепнут стенки воздушного пузыря, как он вновь расширяется и позволяет дышать полной грудью, Аня по возможности твёрдо сказала:

– Идём.

– С ним всё будет в порядке? – спросила Аня.

– Оклемается, – через одышку ответил Дима. – Полежит под капельницей, с кислородной маской, а потом улетит домой и будет счастлив.

Пока всё шло по плану. Удовлетворение от точности просчитанных шагов помогало Диме бороться с дурнотой. Он ещё в Уарасе придумал отделаться от Артуро на нейтральной, тому мало знакомой территории. Удачно вспомнил историю, как племянник Дельгадо по ложной наводке Шустова взялся обследовать мёртвое дно Титикаки, однако ещё на берегу слёг от горной болезни. «Говорят, полностью акклиматизироваться к жизни на Титикаке можно только в третьем поколении». А ведь Артуро тогда, нагруженный оборудованием, добирался до Пуно четыре дня, значит, высота ударила по нему не сильно.

Дима понял, что нащупал решение. Кстати пришлась и вторая открытка Дельгадо. Оставалось использовать всё, что Дима ещё в Нубрской долине прочитал о горной болезни, и увериться, что донья Пепа если и не грохнется в обморок, то по меньшей мере настолько ослабеет, что даст им беспрепятственно уйти и никого не позовёт не помощь.

– Во-первых, мы должны пить таблетки, – объяснял Дима, наслаждаясь тем, как внимательно его слушает Максим. – Во-вторых, нужно позаботиться, чтобы Пепка был на взводе, постоянно двигался, а под конец оказался в самом жарком и душном месте из тех, в которых мы сами не помрём. Ясно?